Большой зал был высвечен множеством настенных бра. Приглушенный тепло-желтый свет скрадывал углы просторного помещения, придавая ему таинственность и уют. Гладкий паркет пола светился будто бы своим собственным светом, отражая внутреннее убранство залы. Вдоль стен, увешанных гобеленами и картинами, теснились массивные столы темного дерева, уставленные хрусталем. Кое-где высились блюда с фруктами. Широкая сцена темной громадиной возвышалась посреди дальней стены. Темно-бардовые кулисы матово переливались кровавым на чуть заметном сквозняке. Из-за левой занавеси выглядывал лакированный профиль черного рояля.
В дверном проеме, наслаждаясь тишиной и красотой убранства, стояла высокая фигура в долгополом плаще. Сделав шаг внутрь зала, фигура замерла рядом с ближайшим светильником, который выхватил из полумрака четкий профиль, явно принадлежащий молодой девушке.
Помедлив мгновенье, гостья прошла к стоящим вдоль одной из стен изящным креслам, порывистым движение скинула плащ, скрывающий простой, но практичный охотничий костюм. Осторожно ступила в центр зала, прислушиваясь. В тишине помещения еле слышно свистел ветер, врываясь в открытую дверь. Сделав на пробу пару шагов, девушка плавно принялась перебирать движения, подбирая ритм и пластику. Мимолетом глянула при повороте в сторону двери, та оказалась закрытой, а еще через мгновенье тихо хлопнула крышка рояля и чьи-то пальцы нежно провели по клавишам, давая жизнь красивой мелодии. Запнувшись на очередном шаге, девушка нервно окинула взглядом сцену. В тени у рояля стоял, ссутулившись, немолодой уже человек. Подняв голову от инструмента, мужчина кивнул девушке, и та, упокоившись, снова вернулась к своему танцу, теперь уже приноравливаясь к легкой и укутывающей мелодии, что лилась из-под умелых рук пожилого композитора.
Каждая нота, каждый плавный перелив, каждая неожиданная заминка находили свое чуткое отображение в непонятном, но завораживающем танце девушки.
Громкий стук с дверь разрушил магическую атмосферу зала, заставив девушку испуганной птицей метнуться к своему плащу, а мужчину нервно захлопнуть крышку рояля.
Стук повторился более настойчиво. К нему прибавилось еще и крепкое словцо с пинком ноги и шипением. Танцовщица, порывисто накинула на плечи черную материю и отперла массивную дверь. Ворвавшаяся в помещение компания, с шумом и смехом оттеснила девушку в сторону, громко и восторженно обсуждая убранство зала, уже одним своим присутствием в нелепых обыденных костюмах нарушая волшебную гармонию света и тени.
Спустя час, следом за лидерами подтянулась огромная толпа. Девушка, спотыкаясь, пробивалась от одной шумной компании к другой, выслушивала пожелания и шла исполнять, удрученно кутаясь в свой плащ.
Тем временем никому ненужные бра были выключены, а сцена наоборот ярко высветилась, демонстрируя собравшемуся обществу небольшой спектакль. За роялем в углу сцены сидел на треногом табурете мужчина и с отстраненным лицом отбивал на инструменте лихую плясовую. Выступающие сосредоточенно вытаптывали по ковру что-то замысловатое, но лишенное красоты. Зрители с интересом за ними наблюдали, кто с бокалом, кто с закуской. Кто-то тихо перешептывался с соседями, кто-то притаптывал в ритм.
Тихой тенью между ними скользила давешняя танцовщица, подливая вина в бокалы, принося блюда с десертом, следя за очередью выступления.
Когда подошло время очередной команды, девушка отвлекла внимание ее главы на себя и деликатно предложила пройти за кулисы. Ее слова были встречены взрывом хохота и заявлением, что ИХ команда не собирается тащиться черт знает куда, и что их вполне устраивает сцена в нижнем зале. Попытки объяснить, что зрителей в нижнем зале нет, наткнулись на еще более громкий смех и предложением посмотреть самостоятельно. Танцовщица быстро сбежала по ступеням до нижнего зала, чуть приоткрыла цель занавеса и с ужасом увидела, что была не права – весь пусть и небольшой зрительный зал был полон. А на сцену уже выходила достопамятная компания со своей программой.
В растерянности девушка побежала разыскивать организаторов мероприятия. С трудом отличив давно знакомую подругу в длинном парике, она поведала ей о происходящем внизу. Знакомая лишь пожала плечами и вернулась к прерванному ранее разговору.
Танцовщица снова вернулась в малый зал, дабы разрешить ситуацию, но зрители не пожелали ее слушать, а актеры с лицо смеялись. Разозлившись, девушка вскинула руку на самого заносчивого, но спохватилась, что тут ее возможности не подействуют, опустила руку, тяжело вздохнула. Под злой смех поднялась в большой зал. Подхватив со стола чей-то бокал с непонятным напитком, на автомате его выпила. За секунду до того как поставить бокал на место, девушка почувствовала, что что-то мертвой хваткой опутало ее горло, не давая дышать, в голове зашумело, и танцовщица тихо и мягко упала на пол рядом с организаторами. В практически обморочное состояние ворвался громкий осуждающий хорошо знакомый голос. На заднем фоне рыдал рояль, гомонил народ. Приоткрыв веки и получив за это уничтожительный взгляд подруги, девушка заметила, что зрители из помещения темным потоком уходят в нижний зал. Приподнявшись на локте, она увидела, что и сцена опустела. Пианиста не было. Уходившая последней подруга, кинула красноречивый взгляд на оставленный хаос и на швабру в дальнем углу сцены.
Девушка осталась в разоренном зале одна. Долго просидев на полу, в задумчивости глядя прямо перед собой, с тихим вздохом она поднялась и направилась убирать помещение. Когда все столы были расставлены по местам, посуда убрана, мусор вынесен, девушка окончательно выбилась из сил. Прислонившись к стене, она устало смотрела на лежащую перед ней швабру.
Тяжелые и неприятные мысли о людской натуре, рвущие душу на куски, память об абсолютном хаосе в некогда прекрасном зале, терзающие сердце, давящая аура поруганной красоты, ломающая чувства, неожиданно были потревожены мягкой грустной мелодией. Композитор, в темноте на ощупь подбирал что-то особенное. Нежная и приятная мелодия вытесняла из головы все отрицательные мысли, заставляя закрыть глаза и слушать. Легкий и непринужденный ритм звал двигаться.
Переступив через никому теперь не нужную швабру, девушка снова ступила в центр, изящно двигаясь по кругу в простоватом, но целебном танце. Забылось злорадное лицо - легкий пируэт, стерлись из памяти равнодушные и насмешливые слова – чуть заметный изгиб, исчезли негатив и отстраненность – пара пластичных поворотов.
На стенах снова горят бра, ткани снова мягко переливаются в их свете, паркет блестит и манит, добрый композитор снова творит прекрасную музыку, в центре зала плавно двигаясь, танцует гибкая фигура, а вокруг, трепеща в потоках сквозняка, проносятся еле уловимые щемяще-красивые образы, сливаясь с магической атмосферой старинного зала.