Всем Ученикам,
сколько их было, есть и будет -
с искренним и благодарным уважением
сколько их было, есть и будет -
с искренним и благодарным уважением
Часть 1.
УЧИТЕЛЬ МОЕГО УЧИТЕЛЯ
УЧИТЕЛЬ МОЕГО УЧИТЕЛЯ
Все хорошее когда-нибудь кончается. Например, свежие, не гнилые объедки. Милостыня, брошенная щекастым недорослем, решившим спьяну покуражиться перед первой в жизни женщиной своей щедростью неслыханной. Или найдется все на той же помойке пара драных сандалий - отличные были сандалии, как сейчас помню. Все хорошее когда-нибудь кончается.
Когда меня учитель Дайр на помойке этой самой подобрал и в школу приволок, к дармовым питью-жратве, я был железно уверен, что это очень скоро кончится. Не кончилось. А уж когда мастер Дайр стал учить меня, как драться по-взаправдашнему, я и вовсе уверился, что скоро надоест ему новая игрушка. Теперь-то уж точно надоест. Опять ошибся. Спать ложусь - все на месте, утром глаза открою - ничего никуда не делось. Год прошел, другой на исходе - а оно все не кончается. Куда там - мастер меня со временем и вовсе усыновил. Негоже ведь, чтобы лучший ученик, имеющий право на звание мастера, краса и гордость школы, при одной кликухе щеголял, без имени родового. Когда я сам начну своих учеников бегом гонять, оно мне очень даже пригодится.
Это неправда, что к хорошему быстро привыкаешь. Я вот привыкал долго. Годами. И все-таки привык. Размяк. Расслабился. Уверился. Слишком уж долго хорошее не кончалось.
До того самого дня, когда в нашей школе появился высокородный Майон Тхиа.
Мастер Дайр, не в пример другим учителям, за богатенькими учениками не гонялся. Он мог себе это позволить: школа существовала за счет королевской казны. Понять не могу, что заставило учителя принять в школу избалованного, изнеженного, выхоленного наглеца. Тем более, что поздновато начинать всерьез в пятнадцать-то лет.
Я невзлюбил Тхиа с первого дня, с первой минуты - но неприязнь свою прятал тщательно. А вот Тхиа - дело другое. Он и сразу нос выше сосен задирал - а уж когда ему доброхоты во всех подробностях объяснили, кто я есть, кем я был и на какой свалке мне место, кабы не прихоть учителя...
Майон Тхиа был несметно богат и чудовищно родовит. Единственный наследник - и этим все сказано. И как он должен был стерпеть, что здесь он пока никто и зовут его никак? А право распоряжаться им принадлежит не только учителю - это само собой! - но и старшим ученикам, а главное - лучшему из них. Безродной твари. Крысе помоечной.
Он и не стерпел. Терпеть отныне приходилось мне. Никто из учеников со мной давно уже не связывался. Боялись. Да и по рангу не положено. Но к Майону Тхиа это не относилось.
Он ни разу не опустился до площадной брани. Речь его всегда оставалась благовоспитанной и даже чопорной. Ругань уравняла бы нас. Нет, он не опускался до моего уровня. Он разделывался со мной сверху - оттуда, с немыслимой высоты своей знатности и богатства.
Драться он еще не умел - зато отлично знал, куда надо ударить. Ударить словами. Он не выискивал у меня слабых мест в долгой беседе. Нет, он чуял, он попросту знал, что и как мне придется больнее всего - и говорил именно это. Небрежно, как бы походя. И вежливо улыбался. Всегда улыбался.
Вот эта самая улыбочка после очередного оскорбления меня в конце концов и доконала. Уже и не помню, что он мне такого сказанул в тот раз. К словам я начал понемногу привыкать, и сами по себе слова... да нет, мерзко было другое.
Высокородный господин Майон Тхиа смотрел на меня и улыбался. Сколько уже раз я видел эту его улыбку - но сегодня во мне что-то сломалось.
Я тоже посмотрел ему в лицо.
Ехидный прищур светлых глаз. Четкие, изящные, словно узкой кистью выведенные брови. Тонкий надменный нос. И улыбка, достойная уст молодого Бога, завидевшего опарыша в куче навоза. Неповторимо прекрасная в своем изгибе улыбка высокородного господина, уверенного в полной и нерушимой безнаказанности.
Я ударил прямо по этой улыбке - без замаха, коротко и страшно. Тхиа отлетел да добрых пару шагов и рухнул, даже не вскрикнув - нечем ему было кричать - а я рванулся к нему и поднял его ошалевшее от внезапной боли тело пинком. Поднял туда, где его уже ждал мой кулак. Туда, где я отплачу ему за все. Я, сирота. Я, тварь. Я, крыса помоечная. Я хлестал его наотмашь по высокородным привилегиям. Я дух вышибал из его несметного богатства. Я сворачивал челюсть его сытым, гладким, холеным речам, сокрушал в прах тяжелые фолианты с золотым тиснением и проламывал насквозь мягкие постельки, застланные шелковыми пуховичками. Я был не в себе, я был не собой - я был голодом и унижением, гнилыми лохмотьями и зуботычинами... и они не могли позволить их высокородию оскорблять себя.
Наверное, я бы убил его. Потому что хотел. И хотел, чтобы он знал, кто его убивает. Только потому он был еще в сознании. Ну, это ненадолго. Он лежал на каменных плитах двора, давясь и кашляя кровью, и я занес кулак в последний раз. И в последний раз посмотрел ему в лицо - чтобы запомнить, каким оно было и больше уже не будет.
Да, я посмотрел... и ничего не увидел. Ни прав, ни привилегий, ни древней родословной, ни казны несметной. Не было ничего. Был мальчишка. Сопляк. Новичок. Насмешник, неспособный пока еще дать мне сдачи... которого я только что избил с такой ошеломляющей жестокостью... я ведь и правда убить его хотел... а он не мог мне сопротивляться, совсем не мог, совсем... уж если никто из старших учеников не насмелился меня остановить - где ему... скорее мотылек даст оплеуху горной лавине.
Кулак мой разжался сам собой. Я еще не знал, что же мне, скотине, теперь делать. И не успел узнать.
Никто из старших учеников не полез мне под горячую руку. Храбрости не хватило. Зато у кого-то хватило ума сбегать за учителем Дайром.
Я встал и повернулся к Дайру прежде, чем он велит мне это сделать. За спиной у меня лежал Тхиа, передо мной возвышался учитель, а я стоял между ними и желал только одного - чтобы у меня разорвалось сердце. Чтобы милосердные Боги позволили мне не быть.
- Странно, Кинтар, - негромким бесцветным голосом сказал мастер Дайр. - Никогда не замечал за тобой. Оказывается, тебе нравится избивать тех, кто слабее тебя.
Пальцы его легли на пряжку ремня, и она еле слышно щелкнула.
- Похоже, тебе пора напомнить, как себя чувствует тот, кто не может сопротивляться.
Пояс скользнул в руку мастера Дайра беззвучно, и впервые за эти годы я вновь ощутил, как у меня враз слабеют колени, как наливаются свинцовой тяжестью страха губы. Потому что мастер Дайр с самого первого дня никогда, никогда меня не бил, и тем более не... потому что он нас никогда...
Я был выдран боевым поясом. Со всеми пряжками, накладками и прочим, что к боевому ремню полагается. Выдран у всех на глазах - как только что у всех на глазах я сам избивал Тхиа. С той же ненавистью, с той же ошеломляющей жестокостью и мстительной изобретательностью. С тем же точно желанием унизить и причинить боль. Вот только я так и не дал Тхиа потерять сознание - а меня избили до беспамятства.
В чувство я был приведен двумя короткими пинками - под ребра и в челюсть.
- Между прочим, именно так себя Тхиа и чувствовал, - еще более бесцветным голосом сообщил Дайр. - И ведь тебе это нравилось, Кинтар?
Тхиа... мотылек, на которого обрушилась лавина... и лавине это и в самом деле понравилось...
Я ничего не ответил мастеру Дайру. Не до него мне было. И плевать, что за подобную дерзость меня могут еще как-нибудь наказать. У меня не только желания отвечать, но и сил не было: силы мне нужны, чтобы встать.
Встать я все-таки сумел. И оглядеться. И найти взглядом Тхиа - избитого в кровь, жалкого, бледного от потрясения. Даже когда я занес кулак для последнего, смертельного удара, в глазах Тхиа не было такого ужаса.
Я сглотнул кровь из прокушенной губы, преодолел несколько шагов, отделявших меня от Тхиа и рухнул перед ним на колени. Перед высокородным Майоном Тхиа, так давно желавшим поставить на колени дерзкого нищеброда? Черта с два - перед беззащитным сопляком, которого я едва не убил за пару насмешек и наглую улыбочку.
- Прости, если можешь, - сказал я, стараясь говорить отчетливо. - Это я не потому, что меня наказали... правда... я сам... я не должен был...
Слова не шли мне на ум. Вместо них пришло беспамятство.
Очнулся я уже под вечер, в своей постели. Кто-то принес меня сюда, уложил лицом вниз - а потом, хвала Богам, оставил меня одного. Иначе мне трудно было бы плакать.
Когда-то, когда мальчишки из другой, не нашей помоечной ватажки, ловили меня все скопом и оставляли избитого в самой грязной луже, какую могли сыскать, я кусал губы или щипал себя за руку - это помогало оттягивать боль в сторону. Теперь все было по-другому. Боль сама была оттяжкой. Она хоть немного оттягивала от меня мою ненависть к себе. Мастер Дайр был прав. И сделал то, что должен был сделать. Для тех, кто любит мучить, лекарство одно - боль. Как можно быстрее - пока еще не поздно. Без малейшей жалости. И при всех. Чтоб каждый видел и запомнил: безнаказанным мучитель не останется.
Притом же я понимал, что за бешенство овладело мастером Дайром. Самозабвенно воспитывать бойца, воина - и вдруг увидеть, как боец превращается в пьяного насилием палача... и увидеть лицо Тхиа... вот только моего лица в эту минуту мастер Дайр не видел - иначе просто оставил бы меня в руках моей совести... и это было бы в тысячу раз хуже... навряд ли я смог бы хоть когда-нибудь еще подумать о себе без омерзения... я ведь даже и сейчас не могу.
Прохлада. Что-то прохладное коснулось моей спины. Что-то, унимающее боль... зачем?
С огромным трудом я повернул голову.
Возле моей постели на коленях сидел Тхиа и осторожно касался моих ран мягкой тканью, смоченной целебным раствором. Я смигнул, отказываясь верить своим глазам - но видение не исчезло. Мокрое от пота видение, иззелена-бледное. Оно сглотнуло - и только тогда я понял.
- Оставь, - прохрипел я. - С сотрясением мозга лежать положено.
- Не бойся, - с великолепной иронией возразил Тхиа, - я не блевану тебе на спину.
Ах, вот как мы теперь говорим? Раньше высокородный Майон Тхиа сказал бы «меня не вырвет». Или даже «не стошнит». Он заговорил не на своем языке, а на моем. Это словечко стояло поперек всей его чопорной благовоспитанной речи. Да, но сама эта речь...
- Ох, ну и ядовитый же у тебя язык, - против воли усмехнулся я.
Рука Тхиа дрогнула, едва не опрокинув мисочку с целебным зельем.
- Я не смог, - тихо и мучительно произнес он. - Ты переступил через себя и попросил у меня прощения там, при всех... а я не смог... вот так, при всех... а ведь все из-за языка моего ядовитого вышло... веришь, я не хотел?.. честно не хотел, веришь?
- Верю, - ответил я. - Хотеть получить по морде трудно.
- Я не хотел, - повторил Тхиа. - Сам не пойму... я ведь со своими вассалами так никогда, понимаешь?
- Понимаю, - вздохнул я. - Будь я твоим вассалом, этого никогда бы не случилось. Как прирожденный аристократ, ты никогда не оскорбишь низшего. Будь я твоим вассалом, я был бы сыт, одет и обут за твой счет и наслаждался уважительным обращением. Но я не твой вассал и никогда им не буду.
Тхиа опустил голову.
- Я оскорблял не низшего, - очень тихо сказал он. - Равного. Или даже...
Он снова сглотнул, закусил губу и продолжил обрабатывать мою спину. Молча.
Зелье у него было отменное. Назавтра я уже смог встать и даже выйти из комнаты. И разумеется, первое, что я услышал, едва проснувшись, был голос Тхиа - а как же иначе? Вот уже три месяца, как звук его голоса будит меня с утра пораньше - так почему сегодняшний день должен стать исключением?
- Вы своим языки поганые об Кинтара вытирать не смейте! - голос Тхиа за кустами звенел такой яростью, что листва дрожала. - Он лучше вас всех вместе взятых! А кто на него пасть откроет - порву. Сам порву, ничего мастеру на скажу, хоть бы вы мне все тут морду набили - я не побоюсь!
- И правильно не побоишься. - Я выломился через кустарник, и трое старших учеников в ужасе отпрянули. - Потому что теперь бить тебе морду буду только я - и только после того, как ты научишься давать мне сдачи.
Покинув перепуганных старших учеников и растерянного Тхиа, я пристроился под соседним кустом в тени и полузадумался, полузадремал - да так основательно, что когда из трапезной раздался сигнал к завтраку, я и с места не сдвинулся.
Предрассветную тренировку я благополучно провалялся в полузабытьи, на завтрак не пошел - но к учителю явиться я просто обязан. Не для продолжения вчерашней взбучки - хотя если мастер сочтет нужным ее продолжить, не ученику с ним спорить. Просто у всякого ученика есть обязанности - а у первого ученика они есть тем более. И то, что на мне живого места нет, необходимости исполнять их не отменяет. Это новичку бы позволили отлежаться после такого... хотя нет. По той простой причине, что новичку, пусть даже и за самый немыслимый проступок, и половины бы такого не досталось.
Я глубоко вдохнул, выдохнул, разжал стиснутые зубы и ровным шагом - ровным, не ковыляя, не падая и не останавливаясь! - направился к учителю. Дойдя до двери, я поднял было руку, чтобы постучаться - и не постучался.
Учитель Дайр был не один. Да не просто не один. Тхиа и здесь опередил меня. Вот же проваль! Неужели я больше никуда не могу пойти, чтобы не наткнуться на треклятого мальчишку?
- Вы несправедливы, учитель, - заявил Тхиа.
Идиот, трижды идиот! Мало тебе, что я тебя вчера взгрел? Хочешь, чтоб тебя в довесок еще и как меня взгрели - по твей мерке, конечно? А ведь за такие заявления могут, будь ты хоть сорок раз новичком. И на благородное происхождение не посмотрят. Я же вот не посмотрел...
- Ученик Майон Тхиа, - сухо оборвал его мастер Дайр, - не изволь забываться. Не тебе судить, что справедливо, а что - нет.
- Вы несправедливы, учитель. - Да что ж я, так сильно вчера сопляка по голове приложил, что последний ум вышиб? Не иначе... - Вы наказали Кинтара, а виноват во всем я.
Молчание. Долгое.
- Ты так считаешь? - осведомился Дайр.
- Я его обидел, - в голосе Тхиа дрожали слезы. - Оскорбил. Я его все время оскорблял. И вчера тоже... вот. Я его... ну... спровоцировал. Иначе ничего этого не случилось бы.
- Случилось бы, - резко возразил Дайр. - Не здесь, не сейчас, не с тобой - но случилось бы. Раньше или позже. Если что в человеке есть, оно когда-нибудь да себя окажет.
Печальный долгий вздох. Я вонзил ногти в ладони едва не до крови.
- Гнойники, ученик Майон Тхиа, имеют свойство прорываться. Вовнутрь или наружу - это уж как повезет. Этот гнойник выпало проколоть тебе. И благодари всех Богов, что жив остался.
Воистину так. Еще бы самую малость...
- Да, учитель. - О-ох, ну вот опять. - Но по справедливости...
- Думаю, мне следует на год запретить тебе произносить это слово, - задумчиво отозвался мастер Дайр. - Чтоб не трепал его всуе. Охотно верю, что ты Кинтара - как ты там выразился?.. - спровоцировал. Ты кого угодно доведешь. Я вот, например, с большим трудом удерживаюсь. Так что пару-другую затрещин от Кинтара ты заслужил. Но по справедливости, - Дайр выделил последнее слово с редкой язвительностью, - Кинтар был наказан не за то, что избил тебя... вернее, не только за это.
- А за что? - выдохнул Тхиа.
- За мучительство. За то, что получил удовольствие от насилия над слабым.
Я думал, что если не вчера, то уж теперь Тхиа непременно вскинется в ответ на обидное определение «слабый».
Я ошибся.
- Это неправда, учитель, - горячо воскликнул Тхиа. - Он же тогда к вам спиной был... а вот если бы вы его лицо видели...
- Нужды не было лицо его видеть, - отрезал Дайр. - Я видел его спину. Его тело. Оно наслаждалось.
- Нет, - вскрикнул Тхиа. - Нет! Оно просто опомниться не успело. Я же видел... если бы он и вправду наслаждался, до самой последней минуты... не стал бы он у меня прощения просить.
Нет, к сожалению, не все мозги я вчера из Тхиа выбил - кое-что еще осталось. И, на мой вкус, того что осталось, слишком много.
- Так что, как не крути, а это из-за меня...
- Ученик Майон Тхиа, - медленно и раздельно, почти по слогам, произнес мастер Дайр. - Наказание, отмеренное ученику Кинтару, определяю я - и я считаю таковое необходимым. Наказание, отмеренное тебе, определил Кинтар - и я считаю таковое достаточным.
Молчание.
- Можешь идти, - подытожил Дайр.
Хотел бы я посмотреть, кто посмеет остаться, когда мастер Дайр дозволяет отбыть восвояси. Во всяком случае, не я. И не Тхиа. Он выскочил наружу - всклокоченный, бледный, заплаканный - и с разгону налетел на меня.
- Я тебе вчера говорил, что с сотрясением мозга нужно лежать? - осведомился я.
Тхиа кивнул.
- Вот и лежи. Отправляйся к себе - и в постельку. До ужина. Обедать я бы тебе сегодня не советовал.
Не давая ему опомниться, я отвернулся и шагнул к двери. Пусть в памяти Тхиа останется мой приказ, а не мое нежданное появление. Незачем ему гадать, какую часть его беспримерной беседы с учителем я невольно успел услышать. А приказ он выполнит на совесть - в чем-чем, а в этом я не сомневался. Ученик Майон Тхиа ничего не делает наполовину. Оскорблять - так насмерть, защищать - так до смерти. Ох, и мутно же у меня на душе. Да будь я на месте мастера Дайра... если бы мне довелось выслушивать, как такой вот парнишка вступается за своего обидчика... наизнанку бы мерзавца вывернул!
Меня и вывернули.
Я вошел - и взгляд мастера Дайра метнулся мне навстречу, быстрый, обжигающий и тяжелый, как пощечина. И от этого взгляда я задохнулся, как от всамделишной пощечины. Мастер смотрел на меня - и только. Ничего больше. Но под этим взглядом я не мог, я не смел дышать. Дышат живые - те, кто есть на свете - а таких, как я, на свете нет, потому что таких быть не должно.
Это длилось... не знаю, сколько это длилось. До тех пор, пока в уголке губ мастера Дайра обозначилась усмешка, дозволяющая мне быть.
- Тебе вслух сказать, кто ты такой и как тебя после всего называть следует? - язвительно поинтересовался мастер.
Я склонил голову.
- Обойдешься, - свирепо отрезал он. - Если это скажу тебе я, ты погорюешь и забудешь. Человек помнит по-настоящему только то, до чего сам додумался. Так что называть тебя, как ты того заслуживаешь, будешь ты сам. Полагаю, как именно, подсказывать не надо.
Я кивнул.
- Тебе когда-нибудь говорили, что подслушивать нехорошо? - приподняв брови, спросил мастер Дайр.
- Учитель, я... я нечаянно... так получилось...
- Еще бы ты нарочно, - фыркнул Дайр. - Хорошо хоть, у тебя ума достало не вломиться сюда. Надеюсь, ты догадываешься, что сделать из Тхиа самолучшего бойца теперь твоя, и только твоя обязанность.
- Я уже обещал, что займусь им, - выпалил я.
- Пожалуй, ты все-таки не безнадежен. Спасибо и на том, - вопреки словам, в голосе Дайра не было и намека на какое бы то ни было «спасибо». Скорей уж он звучал так, будто мастер вынужден назвать лимон сладким.
- Первым делом научи его держать в руках свой характер, - сухо заметил Дайр. - С такой порывистой натурой он на этом свете не жилец.
- Натура, - горько усмехнулся я. - Он же просто ничего не боится. Как есть ничего. Обычно так о себе понимают до первого мордобоя... а он и после страху не научился. Знает, что такое боль, что такое беззащитность - и все равно ведь не боится.
Мастер Дайр приметно помрачнел.
- Ладно, - произнес он после недолгого молчания. - Некогда мне тут с тобой разговоры разговаривать. Ну-ка, подставь мне плечо опереться - живей, что стоишь? Прострел мне в поясницу вступил.
Я остолбенел. Во-первых, опереться о меня сейчас может разве только оголодавший комар, а что потяжелей свалит меня с ног - и мастер Дайр отлично это знает, не может не знать. А во-вторых - какой, к черту, прострел? Какая, ко всем чертям, поясница?! Спору нет, иногда старые раны и переломы дают мастеру о себе знать - не мальчик уже - но чтобы прострел, да еще в поясницу? Тьфу, проваль - да о чем это я? У мастера и вообще ничего не болит, уж я-то вижу.
- И на этого недоумка я собирался в будущем оставить школу, - вздохнул Дайр. - Неужели ты до сих пор не понял?
- Н-нет, - запинаясь, вымолвил я.
- А пора бы. Наказания, ученик Кинтар, бывают двух видов - позорящие и почетные.
Сначала я опять обалдел. А потом подумал немного - и кивнул. Все верно. Тысяча отжиманий, к примеру, очень даже почетное наказание. Особенно в присутствии тех, кто пока и на пять сотен не способен. И в собственных-то глазах возвышает - а про восхищенных очевидцев и говорить нечего.
- Позорящие и почетные, - повторил мастер Дайр. - Унижающие и возвышающие. До сих пор тебе доводилось претерпевать только вторые - а вчера ты полной мерой заработал на первое. Ты, мой лучший ученик. Мой естественный преемник. Выпорот, как мальчишка-первогодок на глазах у всех. Ты хоть понимаешь, с какой горы и в какую выгребную яму ты свалился?
Об этом я и не думал. А учитель Дайр прав. Выгребная яма - то самое слово. И помоев мне теперь хлебать - не перехлебать. Никто не отнимал у меня ни силы, ни мастерства... но звания своего лишил себя я сам, вот этими вот руками. Тхиа может стараться как угодно - но все ухмыляющиеся пасти он порвать не сможет. А помешать изо дня в день избивать меня скопом, втемную, не сможет и вообще никто. Даже учителю не уследить.
- По справедливости, как любит говорить ученик Тхиа, я должен был бы предоставить тебе расхлебывать все, что ты натворил, самостоятельно. - Мастер Дайр коротко взглянул на меня в упор, и у меня вновь перехватило дыхание. - Ты это заслужил.
Да, именно это я и заслужил. Я ведь не только сам в дерьмо влез по уши - я еще и мечту мастера Дайра туда же окунул. Его надежду увидеть меня в будущем главой школы, его веру в меня, его труд, его сердечную ко мне привязанность - все как есть, все туда же, в ту же выгребную яму.
- Пожалуй, ты бы даже смог справиться, - неожиданно заключил мастер Дайр. - Не сразу - да... но смог бы. Однако времени у меня нет на такой долгий путь. Потому что ты хоть и не всей мерой, но свое получил - а эти мерзавцы еще даже и не начинали.
Я еще не вполне понимал, кого мастер именует мерзавцами и с кем поквитаться намерен. Но я знал, что вот сейчас ослушания он не потерпит. Я могу понимать или не понимать - но сделать я должен то, что велено. Подставить плечо и помалкивать.
Я подставил плечо, и мы вышли. Я - медленным и размеренным шагом, и мастер Дайр - ухватясь за мое плечо и навалившись всей своей тяжестью. То есть это о стороны так казалось. На самом деле мастер вообще на меня не опирался. Я едва ощущал его касание - ровно настолько, чтобы идти куда надо, не спрашивая дороги.
Мы шли во внутренний двор. Туда, где замер строй учеников, готовых приветствовать учителя перед общей тренировкой.
В их слаженной шеренге дважды обозначилось зияние. Одно пустое место в ряду новичков - Тхиа. Я велел ему отлежаться, и он отлеживается. И второе пустое место - мое. На него исподволь скашивались взгляды - изредка сочувственные, но чаще откровенно злорадные. В этих взглядах легко было прочесть мое будущее - такое, что я вздрогнул.
- Посмотри, Кинтар, - еле слышно выдохнул мастер Дайр. - ты только посмотри... что, нравится?.. А ведь это я вас такими сделал.
Вас. Не «тебя», но - «вас». Запоздалое понимание огрело меня со всего маху. Вот почему так помрачнел мастер Дайр, когда я заговорил о храбрости Тхиа. Она бесспорна. Как и трусость тех, кто стоит сейчас перед нами. Их тут целый строй - и не просто трусов, а трусов победительных, торжествующих. Я на мгновение представил себе, что должен чувствовать учитель Дайр - и сердце мне словно кипятком окатило.
- Но, мастер, - попытался было шепнуть я в ответ.
- Молчать! - прогремел его выдох. Только для меня, для меня одного. И я подчинился, Теперь я понимал, кого и за что собирается наказать мастер Дайр.
Старшие ученики заслышали приближение учителя первыми, как и обычно. Первыми прекратили переговариваться вполголоса. И первыми повернули головы.
Ни один из них не бросился вчера на выручку Тхиа. Ни один не попытался остановить меня. Иные даже улизнули подобру-поздорову - чтобы не оказаться нежелательными свидетелями. Ладно, с первогодков и взятки гладки - но как есть никто не попытался вырвать жертву из моих рук. А судя по утренней выходке Тхиа, никто - или почти никто - не постеснялся поливать меня грязью. И все они, не посмевшие защитить мальчишку, глазели на пустоту в том месте, которое еще вчера было моим по праву.
А теперь они увидели меня. И учитель Дайр держался за мое плечо.
Я стоял перед ними. Не среди них. Не как один из них. И не опозоренное ничтожество, не бродяга, пригретый из милости и вчера наконец-то высеченный, как ему и надлежит.
Лучший ученик. Все еще, несмотря ни на что - лучший. Надежная, крепкая опора.
Я смотрел на лица, искаженные, почти изуродованные потрясением - и запрещал себе отворачиваться.
Пальцы мастера Дайра соскользнули с моего плеча, и я едва не вздохнул с облегчением... но нет, все еще только начиналось.
Учитель сделал несколько шагов вперед и опустился на колени.
- Я должен попросить у вас прощения, - отчетливо произнес он, и мне показалось, что я схожу с ума. Или уже сошел. - У вас у всех.
Сделалось так тихо, что казалось, можно слышать, как ветерок шевелит волосы замерших от ужаса учеников.
- Простите меня за то, что вы такие подонки. Это я воспитал вас такими.
Вчера мастер Дайр глядел мне в спину... а сегодня я не видел его лица. Зато я видел лица учеников, видел их глаза...
- Вчера старший ученик Кинтар избил новичка Тхиа. И боец Кинтар был за это наказан. Но вы - вы недостойны даже наказания. Потому что вы не бойцы. Вы - плесень. Никто. Хуже, чем никто. Вчера новичок Майон Тхиа едва не был убит - а вы стояли и смотрели. Вчера старший ученик Кинтар едва не стал убийцей - а вы стояли и смотрели. Вчера я в гневе едва не забил насмерть старшего ученика Кинтара - а вы стояли и смотрели. Никто ни во что не вмешался. Не попытался даже. Вас там все равно что и не было. Вас и здесь нет. Для меня - нет. Простите, что я воспитал вас такой поганью, что я и знать-то вас больше не желаю - с души воротит.
Дайр поднялся и сделал еще шаг к окаменевшему строю.
- И учить я вас больше не могу. Разве что вот он возьмется, - и мастер Дайр дернул головой назад, в мою сторону. - А дальше - как он скажет. Другого учителя вам не будет.
- Но, мастер, - выдохнул я, - я не могу... мне нельзя... если по правде, только один человек достоин принять после вас школу - Майон Тхиа.
- Согласен, - обернулся ко мне Дайр. - Вся беда в том, что он хоть и достоин, но по скудости умения не может. И покуда ты его не поднатаскаешь хотя бы до уровня старшего ученика, школа - твоя. А дальше - на твое усмотрение.
Вот теперь я в полной мере осознавал, что задумал мастер Дайр и кому он сколько отмерил. Тхиа, по мнению Дайра, был наказан уже достаточно. Мое наказание он почел необходимым - и он продолжалось. А для всех остальных оно только началось. Что же до самого мастера Дайра... об этом я и думать не осмеливался.
И еще я осознавал, что на мои многострадальные плечи, не далее как вчера боевым ремнем пользованные, свалилась власть. И что мне с ней делать, я и понятия не имею.
А делать я что-то должен... вот только - что? После всего случившегося... да, я уже не прежний, я предстал перед бывшими соучениками в новом качестве... но есть отношения, которые нельзя продолжать ни в каком качестве. Ни в старом, ни в новом.
Продолжать...
Продолжать?
Да ни за что.
Я сделал шаг вперед. Помолчал. Обвел глазами строй, останавливаясь взглядом на каждом лице. Так, словно вижу их впервые.
- Таар-лайх! - повелительно выкрикнули мои губы.
Таар-лайх. Сигнал к перекличке. В переводе с древнего наречия - «назови себя». Именно этими словами, а не традиционным приветствием, начинали тренировку заезжие мастера, согласные по просьбе учителя поделиться своими секретами. Так начинает занятия новый учитель в незнакомой школе с учениками, которых никогда раньше не видел.
Тишина.
- Таар-лайх! - в моем голосе подбавилось металла.
- Старший ученик Ойт лерир, господин мастер, - робко послышалось слева.
- Старший ученик Тейн Рамиллу, господин мастер! - этот голос звучал чуть потверже предыдущего. Лерир откликнулся первым, а Рамиллу всего лишь последовал его примеру.
- Старший ученик Фарни Лонс, господин мастер! - ну, этот и вовсе уверен, что поступает правильно.
- Старший ученик Сахаи Нену, господин мастер...
И так далее.
Мастер Дайр, стоя позади меня, усмехнулся - и чтобы знать это, мне не было нужды оборачиваться. Я ее спиной чуял, эту усмешку. Очевидно, когда на спине нет ни клочка целой кожи, чуять она начинает лучше.
И снова - тишина. Все назвали свои имена. Все до последнего новичка. Пришла моя очередь.
- Мастер Дайр Кинтар, - отчеканил я. Резко, сухо и властно. Во все время переклички я собирался с духом, чтобы голос мой прозвучал именно так. Я ведь и вообще был уверен, что «дам петуха».
Не было у меня родового имени. На помойке родовые имена не валяются. Сколько себя помню, не было у меня другого прозвания, кроме как Кинтар - скорее уличная кликуха, чем нормальное имя. Кинтаром я и остался - а Дайром Кинтаром сделался, когда учитель усыновил меня. Все в школе об этом знали, но полным именованием не величали никогда - а зачем? Я и сам думал о себе, как о Кинтаре безродном, и никак иначе. Но сегодня у меня не было выбора. И я впервые услышал, как это звучит - Дайр Кинтар. Услышал из собственных уст.
- На пальцы - начали!
Я велел ученикам отжиматься, намеренно не уточняя, сколько раз, и не задавая темпа. Новый учитель всегда так пробует незнакомую группу. Кто во что горазд. К середине тренировки обычно становится ясно, кто есть кто. Вот я их и пробовал, как новый учитель незнакомую группу. Будто я их и в самом деле вижу впервые. Будто это и не я изо дня в день бок о бок с ними отжимался, бегал, наносил удары.
Будто я и в самом деле не знаю, кто на что способен.
Как оказалось, я и в самом деле не знал. Во всяком случае, не все и не про всех. Некоторые вещи принимаешь как данность - а со стороны они выглядят совсем-совсем иначе. Кое-что я по привычке помнил правильно - однако иные результаты явились для меня откровением. Подозреваю, что для мастера Дайра - тоже.
- Довольно. Три раза вокруг рощи - бе-гом!
Я гонял их безостановочно, без передышки. Нельзя мне было останавливать занятие. Ни на единый миг, ни на единый вздох. Какой уж там обед! Когда я велел всем построиться, даже в сумерках было видно, как у бедолаг мелкой дрожью дрожат и подламываются ноги. Четко и правильно поклон не выполнил никто. Я выразительно промолчал. Пришлось проделать поклон вторично. Вот так-то оно лучше будет.
- Занятие окончено, - произнес я долгожданные слова.
Пошатывающийся строй не раскатился веселыми горошинами, как обычно. Ученики разбредались медленно-медленно. Когда бы не ужин, многие бы рухнули и заснули прямо здесь же, посреди двора. Но после такого тяжелого дня лечь спать на голодный желудок... есть этим измотанным парням хотелось все же больше, чем спать. Что ж, пускай идут ужинать. Но без меня. Мне сегодня с ними идти нельзя. Как-то оно так сложилось, что учитель Дайр почти всегда вместе с нами обедал, изредка завтракал - и никогда не ужинал. Пока обращение «мастер Дайр Кинтар» не начнет слетать с уст любого ученика легко и бездумно, без усилий и запинок, я не могу себе позволить пренебрегать маловажными традициями. Только главными.
Да и зачем он мне, этот ужин? Вот сейчас бы воды напиться вволю... я даже зажмурился, представив шелковистое прикосновение прохладной воды к моему пересохшему горлу. Совершенно не помню, пил ли я сегодня хоть что-нибудь? Ох, навряд ли. Очень уж день выдался тяжелый.
Бегать после вчерашнего я был не в силах - и все же до ручья я добрался почти бегом. Очень уж мне пить хотелось. И я даже нагнулся к ручейку. А потом попросту рухнул. Ничком, мордой в песок. Так близко от вожделенной воды.
Боги, как мне было холодно! Словно мне опять семь лет и я опять стою полуголый на снегу с протянутой рукой, и кучка медяков примерзает к моей ладони. Меня даже не колотило в ознобе - я костенел от немыслимого холода. Холод, боль и судорога.
- Знал бы, чашу бы прихватил, - сообщил сам себе Тхиа где-то у меня над головой.
Это ерунда, что Тхиа не прихватил чашу. Напоить меня отлично можно и из ладоней. Что он и сделал. Нет, чаша - это излишняя роскошь. Тхиа притащил кое-что получше чаши - теплое одеяло.
- По-моему, я тебе велел лежать, - хрипло прокаркал я, стараясь не стучать зубами.
- До ужина, - невинно подхватил Тхиа. - А ужин закончился.
И когда я пойму, что препираться с Тхиа - себе дороже?
- Как ты догадался, что мне нужно согреться?
- Было о чем догадываться, - скривился Тхиа. - Вообще-то это должно было случиться еще вчера. После такой порки обычно здорово знобит.
Зубы мои снова начали постукивать, и я ничего не сказал вслух - только вопросительно поморщился.
- Мы, аристократы, никогда низшего не обидим, - дернул ртом Тхиа. - Тут ты кругом прав. А вот по части наказать провинившегося - другое дело. По-твоему, я у себя в замке выпоротых слуг не видел, что ли?
Ах вот как ты заговорил, паршивец? Добро же.
- Послушай, - поинтересовался я, широко распахнув недоуменные глаза, - а замок - это что такое?
Тхиа подозрительно взглянул на меня.
- Это во-от такая хоромина, - объяснил он. - И в ней много этажей. И много комнат.
- Ну да, - понимающе подхватил я. - Много-много. Уйма этажей. И уйма комнат. И во всех комнатах целая уйма выпоротых слуг.
- Уйма, - подтвердил Тхиа, скаля в ухмылке зубы. - Правильно понимаешь.
- Рецепт этого зелья ты у слуг позаимствовал? - поинтересовался я.
- Ничего подобного, - отрезал Тхиа. - Я его сам составил.
Ах, вот даже как?
- Мощная штука, - неловко пробормотал я. Мне и в самом деле было неловко. До сих пор Тхиа оскорблял меня... а теперь, кажется, я сам обидел его - и крепко.
- Еще какая мощная, - вновь оживился Тхиа. - После нее тебя и вполовину так трясти не должно было. Но ведь ты у нас сегодня еще и на солнышке перепекся. Целый день столбом простоял. Без еды, без питья, на самом солнцепеке - чисто изваяние, одни губы шевелятся.
- Уже наболтали? - вздохнул я.
Тхиа гнусно хихикнул. Н-да. На такое дело особый талант нужен - гнусно хихикать. Я бы вот нипочем не сумел. Надо будет попросить парня, чтобы научил меня, что ли. Вдруг да в жизни пригодится.
- Ты произвел впечатление, - сообщил он веско.
- Какое еще впечатление? - устало осведомился я.
- Кошмарное, - с удовольствием объяснил Тхиа. - Чудовищное.
- Ты хоть раз в жизни можешь говорить серьезно?
- А я серьезно, - наморщил нос Тхиа. - Ну, ты сам подумай. Сначала учитель на тебя так налетел... жуть что такое. Никто и ахнуть не мог с перепугу. Руки-ноги поотнимались. Знаешь, мне на какой-то момент показалось, что вот сейчас он тебя насмерть забьет.
- Мне тоже показалось, - буркнул я.
- Вот видишь. Нормальный бы человек после такого...
- Нормальный боец, - уточнил я.
- Ага, верно, боец - не человек, - ухмыльнулся Тхиа. - Но даже нормальный боец после такого должен бы с недельку валяться в лихорадке, в бреду, с гнойными ранами... ну, ты понял...
Я понял. Меня аж замутило, до того точно и емко Тхиа определил все то, что со мной не случилось... а кстати, почему?
- Про зелье мое никто ведь не знает, - беззаботно продолжал Тхиа. - И что я тебя им лечил - тем более. Наутро все уверены, что ты лежишь и тихо помираешь, и без посторонней помощи даже дышать не способен... а ты - вот он. На своих ногах. И такой грозный, что сыпь в кусты и накрывайся ветошью. Стра-а-ашно. Видал, как те трое от тебя дернули?
- Слушай, ребенок, - возмутился я. - Ты с каких это пор начал уличным языком разговаривать?
- А что? - удивился Тхиа. - Ты ведь разговариваешь...
- Мне - можно. Хотя... - я вздохнул. - Ладно. Будем считать, что мне теперь тоже нельзя. Продолжай.
- Ну вот. А когда ты еще и перед строем появился... да не просто сам, а с учителем, и он на плечо твое опирается...
Я сглотнул. Мастер Дайр все предусмотрел. Даже больше, чем мне казалось.
- Все ведь думали, что с тобой покончено навсегда, а ты по-прежнему любимый ученик. Лучший. И - сильный. Не по людски сильный. Как будто ты - это и не ты даже, а кто-то другой. Незнакомый. Непонятный. Страшный. Они тебя все до самых печенок испугались, понимаешь? И от страха своего не скоро еще отойдут.
Милое дело. Намеренно пугать я никого не собирался, но... да. До поры до времени так лучше.
- Даже странно, - размышлял вслух Тхиа. - Парни вроде крепкие, не из боязливых... с чего они вдруг взялись труса праздновать?
Действительно, странно. Мастер Дайр полагает господ учеников последними трусами, а новичок Тхиа - вовсе даже наоборот. Хотел бы я знать, который из них прав. Или, вернее - который из них более прав?
- Не знаю, - ответил я скорее на собственные мысли, нежели на вопрос Тхиа. - Такое на свежую голову обдумывать надо. Хорошенько выспавшись. Очень уж сегодня день выдался тяжелый.
Тяжелый - это то самое слово. Сегодняшний. А про вчерашний лучше и не вспоминать. А завтрашний... тьфу, проваль - нашел о чем думать на сон грядущий!
- Так что иди-ка ты, ученик Тхиа, спать. Да и мне бы отдохнуть недурно.
Я тяжело поднялся, по-прежнему кутаясь в одеяло.
Тхиа хихикнул.
- Ты прямо как погорелец после ночного пожара, - сообщил он мне и припустил во все лопатки.
Ошибся мастер Дайр - другому я должен научить Тхиа. Не характер его окоротить, а язык. С таким умением видеть самую суть вещей да с таким неумением держать язык на привязи он будет постоянно попадать в беду. Даже и сейчас - его счастье, что у меня ни сил нет, ни желания после вчерашнего догнать и угостить его смачным подзатыльником.
Потому что прав ученик майон Тхиа, кругом прав. Я и есть погорелец. И не дом - никогда у меня не было другого дома, кроме школы - но мир мой сгорел. Дотла. Простой и понятный мир. Может, и не самый лучший - но привычный. Мир, в котором я ненавидел богатенького подоночка Майона Тхиа - и по праву. Мир, в котором я как лучший ученик занимал не просто постель в общей спальне, а отдельную комнатушку - и по праву. Мир, в котором мастер Дайр был моим учителем... и мог вздуть меня за провинность - и по праву. Как там Тхиа говорил? Лихорадка, бред, гнойные раны? Я никогда не верил, что страдание облагораживает - слишком уж круто мне в свое время досталось, и я знаю цену боли... но лучше боль и кровь, и лихорадка, и бред! Да, и гнойные раны тоже - в том, в прежнем моем мире, где я знал, кто я и что я. Потому что мой мир сгорел до последнего уголька, до седой золы - а на пепелище прорастает совсем другой мир, и я его не хочу. Я хочу, я хотел ненавидеть Тхиа - а в нынешнем мире он мне родней родного брата, которого у меня никогда не было... и душа велит взять его, храброго и беззащитного, в ладони, словно воду - и словно воду, пронести по жизни осторожно, не расплескав. Я хотел, я все еще хочу занимать свое место в ряду старших учеников и постигать мастерство, следя за учителем восхищенными глазами - и я не желаю и не желал сам занять место перед строем. И я никогда, никогда не хотел, чтобы мастер Дайр...
- Вам не туда, учитель, - выплыл из темноты голос учителя... нет, в том-то и дело, что уже не учителя Дайра.
Все правильно. Все безупречно правильно. Конечно, ноги по старой памяти понесли меня в сторону ученических спален, к моей комнатушке. Конечно.
И разумеется, мне туда нельзя.
Я не хочу жить в этом другом мире!
А кто меня спрашивать станет...
Тебе сладко спалось в том мире, которого нет? Вот и радуйся, что выскочить из него успел, погорелец. Кутайся в одеяло, таращь мутные спросонья глаза, смотри по сторонам - да хорошенько смотри: здесь ты теперь будешь жить.
Здесь. В домике мастера Дайра. Нет - в домике мастера Дайра Кинтара.
Это твой дом - входи же.
Одежда - боевая и повседневная - исчезла из виду, постель перестелена заново... а в остальном убранство домика не изменилось совершенно. Даже странно, как мало личность мастера Дайра отпечатлелась на том, что его окружало. Моя каморка, и та обжита куда основательней. А здесь одни только мечи, висящие на стене, подсказывали, что в этом доме человек живет, да впридачу еще воин.
Мечи... я сглотнул и пошатнулся. Рукояти их были пристегнуты к ножнам и примотаны кожаными ремнями. Мастер Дайр - я все равно не мог подумать о нем иначе, как о мастере, учителе - вошел в домик следом за мной, снял мечи со стены и взвалил на спину дорожную котомку, которую я не приметил спервоначалу.
- Куда... - только и сумел выговорить я. Горло у меня перехватило, и я больше не мог издать ни звука. Но мастер Дайр меня понял.
- Отшельничать стану, - ответил он, не подымая головы. - Или если телохранителем... в общем, куда-нибудь.
Он так и ушел с опущенной головой, и я не мог крикнуть ему вослед - и знал, знал с полной несомненностью, что я не вправе его останавливать. Наверное, я и не стал бы удерживать его... наверное, не стал бы, наверное... только мне было нестерпимо тяжело оттого, что он уходил - а я с ним даже не попрощался. И еще оттого, что я не увидел напоследок его глаза.
Не знаю, долго ли я простоял в дверном проеме, глядя в опустевшую темноту. Я едва мог шелохнуться. Двигаться было неимоверно трудно - как сквозь сон, как сквозь воду. Медленно, словно рассекая неподатливую волну, я протянул руку и закрыл дверь.
Я был уверен, что от потрясения просто не смогу уснуть. Но горе оказалось слишком большим, чтобы я смог вместить его в себя. Усталость взяла свое. Я уснул тут же, возле двери, даже не дойдя до постели. И проснулся, как и подобает учителю, главе школы - еще затемно. А попробуй не проснись, когда тебя поливают целебным бальзамом, а потом еще и начинают его втирать!
Кроме своего кошмарного снадобья, Тхиа притащил еще и мой завтрак. Так что когда я выругался, проснулся, поблагодарил Тхиа и выставил его, ничего мне не оставалось, как позавтракать. Довольно и того, что я вчера ни крошки во рту не держал. Если я и сегодня ничего не съем, я просто не смогу провести тренировку так, как должно. Хлопнусь в обморок посреди двора, и все тут.
Провести тренировку, как должно... да, есть над чем поломать голову. В свое время я, как и все, наверное, старшие ученики, втихомолку кривлялся у себя в каморке, копируя манеру мастера Дайра и воображая себя великим учителем. Теперь же у меня хотя бы на одно ума доставало: понять, что все это - глупость несусветная. Я не могу вести себя, как мастер Дайр... а даже если бы и мог - худшей ошибки попросту не выдумаешь. Слишком уж мы разные. И не только потому, что мастер Дайр - закаленный в боях воин, а я - мальчишка, волей судьбы вздернутый на место учителя. Не только потому, что мне еле-еле девятнадцать сровнялось, а он уже перешагнул за сорок. Мы и вообще разные. Мастер Дайр - он навроде тигра: большой, тяжелый и сокрушительно быстрый. А я не большой, я всего лишь высокий и, как говаривал мастер, «протяжный». Да что там - я все еще расту, и по мне это видно. Не только возраст, не только жизненный и боевой опыт - костяк у нас разный, выражение лица, походка... и разность эта кладет предел попыткам подражания. Делай, как учитель? Немыслимо, просто невозможно подражать учителю, кем бы ни был он и кем бы ни был ты! Жест, трагически величественный у ехидного недомерка, окажется непоправимо смешным в исполнении добродушного великана. Спокойный кивок пожилого солдата, ветерана многих боев, обернется для новобранца нерешительной вялостью. Я ни в чем, ни в малейшей малости, не могу позаимствовать манеру мастера Дайра, его способ распоряжаться, разрешать, запрещать, советовать... а ведь мне и придется распоряжаться, разрешать, запрещать, советовать... прямо сегодня и придется, уже скоро, уже вот-вот, а я не могу, не умею, не знаю - как... Боги, да где же мне взять такого волшебника, чтоб единым махом добавил мне двадцать лет возраста и опыта? Эх, вот был бы я умнее, послал бы того же Тхиа в город за волшебником прямо вчера... авось поспел бы вовремя... а теперь уже поздно. Сам выкручивайся, мастер Дайр Кинтар.
Между прочим, если ученики вздумают взбунтоваться, я их не удержу.
Они не вздумали. Не минула еще вчерашняя растерянность, и никто не знал, что теперь делать. На тренировку они выбрели в полном составе и в строй встали хотя и без излишней спешки, но как полагается. На их лицах читалось отчетливо: «Пусть все пока идет, как идет, а там посмотрим...»
Как будто я им дам посмотреть! И там, и не там, и вообще. Нечего пялиться по сторонам, господа ученики, нечего. Мастеру Дайру Кинтару это не по нраву.
- На пальцы - начали!
Я гонял их, как вчера. Даже беспощаднее, чем вчера. С единственной только разницей: на сей раз мы пообедали. В полном молчании. Вправду, что ли, я их так напугал? Или у них просто от усталости языки не ворочаются? А может, ученики просто понятия не имеют, что сказать... как и я сам?
Как только последняя опустевшая миска тихонько звякнула о край стола, я встал. Ученики вскочили вытянулись, как по команде.
Плохо. Очень плохо. Хуже просто не бывает. Потому что не мастер Дайр оказался прав, а вредный дотошный мальчишка Майон Тхиа. Это не трусость. Это другое. Я не знал пока еще, как мне это называть, но что оно собой представляет, я понимал. Со всей отчетливостью. Конечно, будь они всего лишь трусами, они бы со страху уже прикончили меня. А так мне гораздо легче будет с ними совладать - собственно, я с ними уже совладал - но зато мне будет труднее, несоизмеримо труднее их переломить. А переломить их необходимо. Иначе мастер Дайр напрасно оставил школу на меня.
И снова до самого вечера я гонял учеников безостановочно, без пощады, без малейшей надежды на отдых. И снова вечером они отдали мне зыбкий расползающийся поклон. И снова, как и вчера, я не пошел ужинать вместе с ними.
Мне надо было побыть одному.
Мне надо было подумать.
Я еще не знал, что мне делать, но знал - зачем. И знал, что медлить я не вправе.
Когда тощий встрепанный первогодок принес учителю Дайру Кинтару его ужин, я уже надумал в общих чертах, что мне следует предпринять.
- Скажи ученику Майону Тхиа, что я велю прийти сразу после ужина, - распорядился я.
Первогодок испуганно кивнул и исчез, а я, не обращая внимания на остывающий ужин, нагнулся и просунул нож в потайную щель - замок неприметного люка, устроенного в полу мастером Дайром.
Как лучший ученик школы, помощник учителя и его естественный преемник, я, конечно же, знал, где хранятся деньги на неотложные и непредвиденные расходы.
По всему выходило, что как я ни старайся - да хоть напополам разорвись! - а человеческих сил, чтобы выполнить мною задуманное, никак уж не достаточно. Придется прибегнуть к помощи не совсем человеческих. В смысле волшебных. И это я не далее как сегодня утром уверял себя, что могу и даже должен обойтись исключительно своим умом и умением - и никаких волшебников?
За волшебником в ближайший город я послал Тхиа - уж он-то, отпрыск высокородных Майонов, на своем недолгом веку перевидавший всевозможных магов всяческих расцветок, получше моего сообразит, какой чародей и впрямь стоит уплаченных за его работу денег, а какой только вид оказывает. Выбор мага я предоставил Тхиа всецело.
Вот он и привез мне волшебника. Самого что ни на есть могущественного. Потому что такие деньги в уплату за услуги из меня можно вытрясти не иначе как очень сильномогучим волшебством. Вот уж действительно непредвиденные расходы... а если, к примеру, дожди зарядят, да где-нибудь в ученических спальнях крыша протечет прежде, чем казна королевская новые деньги нам отмерит? Починим, конечно, сами - на то и младшие ученики, чтобы школу в порядке содержать - а вот за черепицу для починки чем платить станем? А вот тогда, мастер Дайр Кинтар, самодельной дранкой кровлю наводи, как встарь, да пожара опасайся - а не то так сам на крышу ложись дырки от дождя прикрывать. Тьфу, проваль - да пропади оно совсем, это учительство! Нет, чтобы о важном - все о мелочах каких-то посторонних думать приходится!
И все же кошелек я подрастряс недаром. Волшебник оказался старикашкой дельным. И отправляться к неведомому заказчику на ночь глядя по единому слову незнакомого мальчишки согласился. Между прочим, верхом, позади Тхиа, на той же самой брыкучей лошади, обхватив младшего ученика за пояс и на каждой колдобине стукаясь зубами о его тощие лопатки - а это само по себе дорогого стоит. Прыткий народ, как я погляжу, престарелые волшебники, все-то им нипочем. И ночь напролет до рассвета просидеть с мной и Тхиа, обсуждая до хрипоты мою задумку во всех самомалейших деталях - тоже пожалуйста, словно так оно и надо. И наутро после бессонной ночи старые кости свои трудить, обходя меленькими шажками проложенный мной путь, не минуя без погляду ни травинки, ни камушка - так и тут его магичество не сплошало. А уж ловушки ставить да амулеты заряжать под моим личным присмотром... я под вечер уже с ног валился, а старый гриб только шляпку набекрень - и пошел кудесить. Все сделал, как должно, и вопросов, что приятно, не задавал. И правильно, и незачем. Это лекарь должен все узнать-повыспросить о чужой боли, чтобы после резать, не ошибившись - а ножу лекаря незачем любопытничать. Его дело - надрез провести, где целитель его к телу приложил... а вот боль - не его забота. Пусть свое дело делает да помалкивает.
Волшебник приглашенный дело свое и сделал, и помалкивал притом. Потому, наверное, я и заплатил ему, не чинясь и не торгуясь. А еще потому, что недосуг мне было даже минутку лишнюю тратить на препирательства ради того, чтоб попридержать в мошне лишнюю монету. Не деньги - время мне было дорого. Еще день, еще час... а есть ли он у меня, этот час? Долго ли может попирать каменные плиты двора не менее каменное изваяние, именуемое мастер Дайр Кинтар? Ну, изронит истукан из почти недвижных уст еще одно повеление... и еще одно... и еще и не одно... пока послушные приказу тела и мозги учеников сами не окаменеют от усталости - и сколько можно длить подобное безумие?
Можно, пожалуй, что и долго - вот только не нужно.